Война глазами очевидцев. Воспоминания бойца Кунгурского полка Сергея Сибирякова

Место боёв 416-го полка под Краславой

Ниже представлены воспоминания одного из них Сергея Михайловича Сибирякова. К сожалению, его фотографии нет в фондах музея. Может кто-то из родственников, прочитав этот материал, откликнется. Стиль и орфография воспоминаний большей частью сохранены.

Мои воспоминания о 416-ом Кунгурском стрелковом полку

Я, Сибиряков С.М. с 1913 г. рождения, проживающий в городе Кунгуре  по ул. Беркутовской, 37, 30 мая 1941 г. был призван горвоенкоматом на переподготовку на 45-дневный сбор и отправлен в Бершетские лагеря 416-го стрелкового полка. Одеты мы были в обмундирование II категории. До 15 июня мы находились в лагерях и проходили обычную воинскую службу.  В ночь с 15-го на 16-е июня весь наш 416-й полк перегрузили в эшелоны со всей материальной частью полка и 16-го утром нас повезли эшелонами на запад. На наши вопросы командованию «Куда мы едем?» - нам отвечали, что на всесоюзные манёвры для проверки железнодорожного транспорта. 20 июня 1941 г. нас привезли в Белоруссию к латвийской  границе и высадили в такие же лесные лагеря  с землянками, как и наши Бершетские лагеря. 21 июня мы устраивались со своим жильём, чистили оружие и приводили себя в порядок. Находились мы в составе Пермской дивизии, номера которой я не знаю.  22 июня 1941 г. весь полк сразу с подъёма повели к столовой, которая находилась тут же в лесу в метрах 300 от лагеря. Весь полк выстроили, и комиссар полка нам объявил: «Товарищи! Нам с вами выпало большое счастье!». И пояснил, «что немец объявил войну  и нам придётся первыми столкнуться с врагом». После завтрака, вернувшись в распоряжение лагеря, сразу же стали готовиться к походу на передовую, переобмундироваться, вооружаться и запасаться боеприпасами.

В ночь на 23 июня вся дивизия, в том числе и наш полк, вышли на передовую.  Мы должны были пройти 150 км и  выйти к городу Двинск. Расстояние 159 км мы должны были покрыть за 1,5-2 суток, а мы шли пять суток, отдыхали по 2 часа в сутки и до Двинска не дошли 40 км. Пришли в город Креславль (прим. - так в воспоминаниях), где нас уже встретили немцы. В Креславль мы пришли 27 июня вечером. Как только нас остановили  и объявили отдых, мы сразу же попадали и уснули. А через час или полтора нас снова подняли и повели за город рассредоточиваться по линии фронта. Привели на место и дали команду окапываться, и когда было всё готово, нас снова подняли, отвели метров на 50-70 назад и заставили копать вторую линию обороны. Не успели мы закончить работу, начало светать, и немцы открыли артиллерийский огонь. И как я уже позже узнал, что наша дивизия входила в состав Белорусского округа, а командующий округом был некто Павлов, враг народа, предатель. Вот почему нас вели зигзагами, давали отдыхать по 2 часа в сутки, не давали горячей пищи и всю материальную часть несли на своих плечах и, отведя назад 50-70 м, заставили копать вторую линию обороны. Всё это было сделано для того, чтобы нас измучить - и голодных, и утомлённых сразу толкнуть в бой. Так оно и получилось, что наш 416-й полк в первых же боях был разбит. Правда мы ещё держались больше суток, после чего в малом количестве отошли, оставив г. Креславль немцам. После того, как мы оставили город, и все оставшиеся в живых убежали  леском за 5-6 км, нас там собрали наскоро. Сформировали и снова повели к городу на опушку леса. Опушка леса была метров за 400 от черты города. Хорошо помню, что у нас из роты осталось 17 человек, вынесли один станковый пулемёт, один ручной пулемёт, и даже не у всех были винтовки. А как слышали из разговоров в это время, что от полка осталось личного состава примерно с батальон. И вот, когда мы пришли на опушку леса и стали окапываться, приходит к нам какой-то офицер, капитан или майор, не помню, и говорит, что утром прибудет пополнение в личном составе, подойдёт артиллерия, танки и даже авиация, и мы утром пойдём в наступление. Ещё было светло, и я видел, как немцы разгуливают по Креславлю и отдыхают. И как только стемнело, мы услышали звук самолёта и потом увидели самолёт, немецкий корректировщик, и только он надлетел на опушку леса, с правого фланга линии нашей обороны кто-то дал залп вверх длинную автоматную очередь трассирующими пулями, и самолёт пошёл вдоль нашей линии обороны, и, дойдя до левого фланга обороны,  снова вверх взлетели трассирующие пули и всё, самолёт засёк нашу линию обороны и улетел восвояси. Опять-таки предательство.

Наутро, чуть забрезжил рассвет, началась артподготовка, наша артиллерия начала бить по городу, но немец молчал, и как только рассвело, немец начал бить по нашей артиллерии, и наши замолчали. Или их разбили, или они отошли, не знаю.  А как последовала команда «За Родину! За Сталина! Вперёд! Выбить противника из города!», мы пошли вперёд -  перебежками, ползком, со стрельбой из винтовок и ручных пулемётов. А немец в атаку не шёл, но тоже стрелял из пулемётов и автоматов. И я в этом бою был ранен и  уполз обратно в лес, в полевой санбат. И как услышал уже после, вот в этом бою остаток нашего полка исчез – кто-то ранен, кто-то убит, а  в большинстве были захвачены в плен немцами. И больше сказать я о полке ничего не могу.

После оказания нам первой помощи в полевом санбате нас направили на станцию Индра, добирались, кто как мог. Шли пешком, ехали на попутных повозках  и лошадях, а тяжелораненых доставляли транспортом. На станции Индра нас, т.е. раненых посадили в товарные вагоны, было 4 вагона раненых, и поставили в середину товарного состава, где были платформы, гружённые лесом, и повезли в сторону г. Полоцка и дальше на Витебск. Когда мы подъехали к городу Полоцк, и немцы уже подходили к Полоцку, и нас повезли дальше, и, отъехав от города километра 4-5, машинист, который вёл наш состав, остановил  его, поставив вагоны с ранеными на мосту над балкой, подёргав состав, отцепил платформы с лесом, весь обслуживающий персонал состава перебрался на передние платформы и ушёл вперед. Или он действительно не мог взять весь состав, или это было предательство. А вот мы, просидев в составе 3-4 часа, а паровоза всё нет и нет. Тогда тоже из числа раненых политрук Булышев и лейтенант (фамилии не знаю) вылезли из состава и пошли вперёд до блокпоста. Позвонив на следующую станцию, им ответили,  что наш паровоз проследовал до Витебска. Тогда они вернулись и сказали нам, что ждать больше нечего, нужно спасаться, кто как может. А в это время в Полоцке уже шёл бой, и наши отступали по шоссейной дороге, которая шла параллельно железной дороге метрах 200-300. И мы, кто мог, вышли из состава, примерно 50-60 человек, а остальные остались там и добирались до Витебска, кто как мог.

Знаю, что в этом полку в санбате фельдшером была кунгурячка Маруся Лоскутова (она в последнем бою погибла), её муж, командир взвода, Рудаков Владимир попал в плен, и из плена уже был освобождён войсками союзников при открытии второго фронта. Сейчас находится в Кунгуре. Из рядовых знаю Белоглазова Петра, который тоже был в плену, и тоже освобожден войсками союзников. И я его в первые годы после войны видел в Кунгуре и разговаривал с ним, а где он сейчас, не знаю. Бердников Василий был примерно в одно со мной, ранен, и мы вместе лежали в госпитале. После госпиталя он вернулся домой. Сейчас он живёт в 12 км от Кунгура в дер. Сухая речка, из этой же деревни был с нами Крысин Сергей. Но его судьбу не знаю. Вот всё, что я могу сообщить.

26 февраля 1968 г. Сибиряков. 

Лариса Елтышева, зав. отделом истории музея-заповедника

Искра Кунгур © iskra-kungur.ru

Назад | Главная | Распечатать