Дороги, которые не мы выбирали. Виктор Файн детство на Кунгурской земле. Окончание

Виктор Файн, мама Зинаида Гутман и отец Яков Файн, 1949 г

18 февраля 2023, сб

Сегодня мы продолжаем публиковать воспоминания ещё одного историка из столицы Виктора Яковлевича Файна, опубликованные в газете «Искра» № 14 от 7 февраля 2023 года, который в 1941 году в числе других детей был эвакуирован из Ростова в Молотовскую область, а в 1943-1944 годах находился в Доме отдыха «Песчанка». Виктор Яковлевич находится в добром здравии и в настоящее время, и в феврале отметит свой 90-летний юбилей.

Оглянись назад немного,
Вспомни прошлые года,
И пойми, что за дорога
Привела тебя сюда.

Эти строки я написал в далёком 1948 году, когда впору было не назад оглядываться, а вперёд смотреть. Но уже тогда я понимал, какое большое значение в моей жизни имела школьная дорога. Дорога, опалённая войной.

Детский санаторий ВЦСПС, принявший эвакуированных, распологался в очень живописном месте, в верховьях реки Вильва. Уральская жизнь была несладкой, но оставила у меня приятные воспоминания. Магазинов нет, купить ничего нельзя. Но нас кормили, и мы не голодали. Летом незабываемое раздолье грибов и ягод, но запастись на зиму невозможно - нет ни соли, ни сахара. Вместо сахара по карточкам нам обычно выдавали леденцы. Помню, как девочка по дороге домой съела месячную норму леденцов, полученную для неё и мамы.

Санаторий находился не в деревне Малая Вильва, а на другом берегу реки Вильва, чуть выше по течению. Небольшая школа-семилетка - в деревне. Летом мы переходили реку вброд, в половодье нас перевозили на лодках, а весной и в ледостав нам устраивали каникулы. Каждая из двух учительниц начальных классов вела одновременно два класса - 1 и 3, 2 и 4. Когда у одного класса был письменный урок и ученики трудились над упражнением или решали задачи, у другого класса был устный урок - отвечали домашнее задание и выслушивали объяснение учителя. Нередко я, быстро выполнив письменное задание (или попросту забыв про него), заслушивался тем, что учительница рассказывала 4-му классу, и даже вылезал со своими вопросами. Уровень требований в этой школе был низким, учителями работали случайные люди. А где в такой глуши в военное время найти настоящих учителей? Помню, как учительница, не глядя, тыкала указкой в карту, висевшую за её спиной - она и сама в ней плохо разбиралась. Или рассказывала нам о том, как в лесах под Ростовом действовали партизаны.

- В каких лесах? - изумлялся я, - под Ростовом нет лесов, где могли бы прятаться партизаны.

Учительница, прожившая всю жизнь среди лесов, даже не подумала о том, что где-то их может и не быть.

Тетрадей не было, использовали старые газеты. Да и их экономили - откуда их могло быть много в Малой Вильве? Иногда отцу удавалось переслать мне несколько тетрадей. Учиться мне было легко. Несмотря на то, что я пропустил половину учебного года, 2 класс я закончил с Похвальной грамотой.

Несмотря на то, что Виктор Файн пропустил половину учебного года во 2 классе, закончил он его с Похвальной грамотой

Заболевать в Малой Вильве было опасно - врачей вокруг не было. Помню, как погиб от перитонита мальчик, которому некому было сделать срочную операцию при гнойном аппендиците. Когда у мамы разболелся зуб, она пешком отправилась за 12 км в ближайший город Александровск.

Февраль 1943 г. Победа под Сталинградом ознаменовала перелом в ходе войны. Москвичи вернулись в Москву, санаторий закрыли. Нам же ещё некуда было возвращаться. Мама работала в школе - преподавала немецкий язык и арифметику. По законам военного времени работник не имел права оставлять работу без согласия работодателя. И до конца учебного года мама обязана была доработать. Меня перевели в кунгурскую «Песчанку». Впервые в жизни разлучили с мамой.

Дом отдыха «Песчанка» располагался на живописном берегу реки Сылва

Судьба Малой Вильвы печальна: школу перевели в другое место, жители разъехались. После войны сюда сослали из Западной Украины семьи бандеровцев, воевавших на стороне Гитлера. В 1957-ом их реабилитировали. По официальным данным Александровского муниципального района, в 2005 году в Малой Вильве оставалось 4 хозяйства и проживало 6 человек. Доучиться до конца учебного года мне не довелось, и никакие документы об окончании 3 класса у меня не сохранились. В Песчанке нас, мальчишек, выводили на общественные работы: строили дорогу, а мы собирали в округе и складывали в кубы со сторонами 1 м камни, которые использовали при строительстве. Мы были горды участвовать в общем труде военного времени. Однако оставалось ещё много нерастраченной энергии. В интернате процветали драки. Силовые столкновения детей были двух видов: стыкаться и драться. Стычка проходила по строгим правилам: в ход пускали только кулаки, махать которыми немедленно прекращали, если противник сдался или при появлении крови. Драка правил не знала. Стычки происходили ежедневно. Никаких конфликтов не требовалось, кулаки пускали в ход чаще всего для того, чтобы выяснить, кто сильнее. Если драчунов заставали воспитатели, начинались наказания и выволочки на вечерней линейке. Да только взрослые и не пытались выяснять причины драк. Стыкаться приходилось и мне, хотя я драчуном не был. Отказаться нельзя - прослывёшь трусом. И на линейке перед всеми меня прорабатывали.

У нас организовали детский хор, в котором я стал чуть ли не художественным руководителем. Трудно вспоминать об этом без улыбки: с моим-то слухом руководить хором! Но собрались любители пения, и меня слушались. Мы пели три песни: «Тачанку», «Орлёнок» и «Кантату о Сталине». Ещё в Малой Вильве у меня появилась потребность писать. О чём может поведать миру 10-летний мальчик? Такой вопрос передо мной даже не возникал. Просто мне это было интересно. Под влиянием «Тома Сойера» я начал фантазировать о деятельности некоей организации американских детей, которые освобождали негров и боролись с богатыми. Сюжет этой «повести» должен был оформиться в процессе работы. Большая часть написана в Песчанке. В 5 или 6 главах, пространно и скучно описывал постройку каждого дома в лесном лагере моих героев. Подробно останавливался на изготовлении оконных рам, о чём, естественно, не имел ни малейшего представления. Тетрадку со своим «сочинением» я показывал ребятам, они с интересом всё читали. Не потому, что написанное их увлекало. Их очень заинтересовал сам факт, что мальчик, такой же, как они, мог что-то сочинять. Жаль, что эта тетрадка не сохранилась - как память о моём самом первом литературном опыте. Потом я понял, что сочинять следует только о том, что сам хорошо знаешь. Судьба этого дома отдыха тоже печальна. В интернете в июне 2005 г. я встречал сообщение о «развалинах дома отдыха Песчанка», а в ноябре 2011 г. появилось объявление: «Продам земельный участок, бывший дом отдыха Песчанка, 1000 соток (55000 руб.)». Задёшево. После окончания учебного года мама увезла меня в город Молотов, куда её пригласили на работу в Облкомхоз. Жили в крохотной комнатке прямо на маминой работе. Летом 1944 года вернулись в полуразрушенный Ростов, где у нас не осталось ни дома, ни имущества. Отец закончил свою военную эпопею в закарпатском Мукачеве в звании капитана. Судьба оберегла его от ранений, но не от болезней: одним только тифом он тяжело болел дважды. В ноябре 1945 г. он вернулся в Ростов. А моя жизнь ещё только начиналась.