Иван Евгеньевич Игошев известен в Кунгуре многим. Его часто можно увидеть на улице с этюдником. Белая, как снег, раздвоенная бородка, пепельные волосы и искрящийся задорный взгляд. То он смотрит вдаль, на маковки церквей, то вглядывается в мелкие штришки на холсте. Прохожие ахают: «Красота то какая!».

Наталья Шейфер, фото автора

Пейзажи и рифмы

Невозможно удержать слова восхищения, глядя на его пейзажи. На одних - кунгурские утёсы и реки, на других - неоглядные дали тундры. Две точки, две земли, которым отдана жизнь, и о которых хочется говорить бесконечно. Иван Евгеньевич и говорит, стихами собственного сочинения. Сыплет рифмованными строчками, и в них тоже бесконечная любовь. Кажется, на каждый прожитый день у него есть своё стихотворение.

- Когда же сочинять-то начали?

- О, давно! – машет рукой Иван Евгеньевич, улыбнётся хитро, брызнет чайным блеском глаз на меня и выдаст:

"…И поплывут по небу радужные тучи
Фонтаны вспыхнувшие из глубины небес…"

Эк, завернул то как! Это он про северное сияние. На холсте оно тоже такое же как его стихи – неудержимое, яркое.

- Надым наделил меня этими способностями, там стал писать. Вернее и Надыма-то тогда ещё не было, лишь несколько вагончиков в снежном поле. Всё только начиналось. Приехал туда и влюбился в Север, безудержно, навсегда. Двадцать лет как один день. И ещё бы остался, если бы не жена. Она запросилась обратно на Урал.

Я смотрю на северные пейзажи, слушаю стихотворный ручеёк и понимаю: а сердце-то его там осталось.

- Там, - кивает пепельной головой Иван Евгеньевич, прикрывая глаза рукой.

Кажется, о тундре он может говорить часами, вспоминая старых друзей. Как жили в вагончике четыре Ивана – Иван Архангельский, Иван Киевский, Иван Харьковский и Иван Кунгурский - так звали их тогда, приехавших из разных городов СССР осваивать Север, как работали слаженно и весело, не обращая внимание на суровые морозы и отсутствие комфорта. На их глазах строился Надым, затем Уренгой. Вагончики потихоньку уходили в прошлое, строились больницы, школы, жилые дома. В очередной юбилейный год советской власти квартиру получил и Иван Евгеньевич. За первое место в оформлении города к юбилею. Художником, хоть и без диплома, он оказался лучшим в Надыме.

- Так ведь с пяти лет рисую, это моя наипервейшая любовь, говорит он и широким жестом показывает на полотна.

- Сколько ж их здесь?

- Не знаю, не считал. Много. А за всю жизнь ещё больше написал. Жена на пятисотой перестала вести счёт.

Ещё один талант

С коллекцией пейзажей и портретов в доме художника соседствует другая коллекция – чучел. Это ещё один талант самобытного художника и поэта. Признаётся, с детства увлёкся. Глухари и белки, утки и совы как настоящие. Они повсюду, на первом этаже, на втором, в гостиной, в небольшой мастерской Ивана Евгеньевича, где он пишет свои полотна. И картины и чучела разъезжаются из дома Игошева в разные города и страны.

- Одно из чучел даже Николай Николаевич Дроздов, приезжавший как-то в Кунгур, увёз с собой в Москву.

Ивана Евгеньевича интересно слушать. Про то, как непроста была жизнь его предков, отца – зажиточного крестьянина и матери, она из рода уральских казаков. Как бежали они от лишений и преследований в Кунгур, а по дороге, в какой-то деревушке, где сейчас Содоягодное, родила она его в чужом коровнике ровно 80 лет назад. Юбилей Игошев на днях, оказывается, справил.

- В Шубино меня окрестили, Иваном нарекли. А всего у моих родителей было 13 детей, да выжили только восемь. А сейчас нас и вовсе трое только осталось.

И про то, как приходят в его голову поэтические строчки. И текут они реченькой непрерывной, полной любви к своей родине, к родным и близким.

- Иногда ночью Галине Ивановне, супруге своей читаю стихи. А утром она говорит мне, а я уж, бывает, и забуду об этом. Чудеса…

Слушать – не переслушать

И снова улыбается чудно и весело. И на душе отчего-то хорошо становится. Может от этих картин его, ясных и легких, как облака в кунгурском небе. Или вот от той, где кони на водопое, веет от неё далёким детством. А вот ещё одна – в розовом морозном небе лик святой – Божья Матерь со свечою и звёзды как алмазы над куполами Тихвинского храма. Смотрю заворожено, притягивает что-то.

- А ты на выставку мою приходи, - приглашает на прощанье Иван Евгеньевич.

- А когда выставка?

- Так в газете напишут, наверно, - пожимает плечами он. – Ну, до свиданья, всё тебе рассказал, больше нечего.

Я покидаю гостеприимный дом супругов Игошевых, из окон которого зимою видно Божий храм, где есть иконы кисти Ивана Евгеньевича. И думаю: вряд ли всё рассказал. Этих людей слушать – не переслушать, ведь в их рассказах целая эпоха, такая же неоглядная, как и любимая тундра Ивана Игошева.

Справка

Таксидерми́я (др.-греч. τάξις — приведение в порядок и δέρμα — кожа, шкура) — способ изготовления чучел животных, основой при котором является шкура животного. Она натягивается на некую основу, а полость внутри заполняется наполнителем. В основном таксидермия применяется для изготовления музейных экспонатов, а также для сохранения охотничьих трофеев. /Источник: Википедия

Искра Кунгур © iskra-kungur.ru

Установите на главную страницу Яндекса виджет "Искры" и узнавайте первыми новости Кунгура и Кунгурского района:

Искра. Новости Кунгура

Кунгур и Кунгурский район. Главные новости.

Назад | Главная | Распечатать