Жизнь знаменитых кунгуряков: Десять путешествий Кирилла Хлебникова

Сведений же о себе Хлебников оставил немного. Их по крупицам собрал московский журналист Сергей Останин. Он предложил нашим читателям рассказ о том, с какими мыслями и настроениями путешествовал Хлебников, как осмысливал и оценивал собственную жизнь. В основе этих научно-художественных очерков - архивные изыскания, журналистский и научный поиск, результаты которого частично озвучены в последнее десятилетие на «Грибушинских чтениях». 

Путешествие первое – сибирское

ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОГО декабря 1800 года 16-летний «мещанский сын» Кирилл Хлебников выехал из Кунгура и остановился на окраине при выезде на Сибирский тракт, чтобы бросить прощальный взгляд на родные места. В такие минуты расстаешься  не с отчим домом, а с прошлым. До будущего - всего шаг.
В попутчиках у Хлебникова было трое: Столбов, Кротов и сопровождающий их комиссионер Российско-американской компании /РАК/ Горновский.
До городской окраины Кирилла провожал старший брат 27-летний Алексей. Он заменил 6-летнему Кириллу отца. Помнил ли, как выстругал карманную указку, чтобы младший водил ей от буквы к букве, осваивая азбуку? Старшая сестра Анна рано вышла замуж и жила своей жизнью. В семье Хлебниковых значились родившиеся до Кирилла Иван и Олимпиада, а также две младшенькие после него - Александра и Ольга. Для маменьки Марии Ивановны, урождённой Чекиной, и Алексея, обраставшего собственной семьёй, отъезд смышлёного и воцерковленного – а значит надёжного в самостоятельной жизни - Кирилла был решением проблемы.
Получалось, что семья, отправляя младшего брата в дальний путь, освобождалась от лишнего рта. «Ты, Кирило, не медаль у нас на шее висеть. Иди в люди!», - это благословление родных всё же не прозвучало. Кирилл был финансовым  вложением семьи в общее будущее. От него ждали отдачи с процентами.

Дом Хлебниковых (ул. К. Маркса, 11), из Кунгура 28 декабря 1800 года 16-летний Кирилл отправился в Сибирь

ЕМУ ПРЕДСТОЯЛ путь длиною в год с лишним, и семья фактически оплатила ему этот период жизни заранее, снабдив деньгами, едой, одеждой, другими вещами до мифической пока зарплаты. На это средства нашлись. Будь их больше, вектор движения развернулся бы в противоположную сторону, туда, где столицы и университеты.
Но и сибирский путь был хорошим вариантом. «Нужда делает решительным», - скажет Кирилл и добавит: «Нужда изменяет законы». Купеческая стезя выруливала не на мелкие бизнес-риски, а под длань торгово-промысловой «корпорации», где одна шкурка добытого там калана  равнялась годовому заработку здесь. Старт с должности приказчика уже сулил пареньку из Кунгура хороший барыш. Должность комиссионера позволяла иметь свой процент с торговых сделок. А когда Кирилл приобщится к делам компании, выгода встанет в полный рост. До трети прибыли РАК идёт на содержание администрации. А это значит, что не в обиде весь руководящий состав: приказчики, комиссионеры, правители контор и директора.
Социальный статус Хлебникова тоже уже сейчас работал на сытое будущее. Не в пример посадскому человеку  или крестьянину его паспорт не предполагал ограничений по трёхлетнему сроку и по месту пребывания. О своём последующем статусе Кирилл и не подозревал. Опросные листы, составленные для капитанов иностранных судов в Ново-Архангельске на английском языке, он будет подписывать так: «Губернатор Хлебников». 
А пока на том конце пути, на Камчатке, его ждёт влиятельный человек, правитель Иркутской и Охотской контор РАК Алексей Евсеевич Полевой. После череды махинаций с «черной кассой» компании, воровства, подлогов и предательства он избежал суда, «скормив» конкурентам своего влиятельного дядю, и остался у кормушки. В Иркутске у него жительствовал  четырёхлетний сынишка Николка. Вот у кого вектор движения за счёт родительского капитала будет прямее – сразу в Москву, Петербург, в университет, в журналистику и писательство. Ему на полтора столетия суждено стать единственным биографом Хлебникова. Его и сейчас растаскивают на цитаты.

Сибирский тракт. Путь на Камчатку у Кирилла Хлебникова занял больше года

ОСТАНОВКА В САМОМ начале пути произошла на небольшом спуске, по правой стороне которого почти версты на две Сибирский тракт подпирался травянистым склоном с известняковыми наростами. С голой вершины открывался вид на излучину Ирени, жилище ветров и глубоких сугробов, на огоньки Новой деревни и Неволино. Кирилл часто бывал у кромки долины с братом Иваном, которому именно здесь виделось вознесение Господне. В 1827 году  брат станет хлопотать /составит прошение, соберёт подписи/ о строительстве здесь Вознесенской церкви.
Сам Сибирский тракт был обозначен пятнистой чередой берёзок, худых елей и осинника. Но кое-где под Кунгуром встречались и раскидистые сосенки – любимое дерево Кирилла. Они уже раскидали шишки по обочинам. Зелёные метёлочки выглядывали и в сугробах на склоне. Если дело так  дальше пойдёт – быть здесь сосновому бору лет через сто, лет на триста.
Время для путешествия выпало удачное. Зима. Когда выбираешь в союзники сибирские морозы, то именно они в условиях чересполосицы широких рек, бездорожья выравнивают зимник по льду, надёжный наст из высоких сугробов по лесным завалам.
Сибирский маршрут Хлебникова выстраивался по Ирбиту, Тюмени, Тобольску, Томску, Красноярску, Нижнеудинску. Ему казалось, что это направление сверху Некто отслеживает по огонькам, дорожным ниточкам, другим следам человеческой жизнедеятельности. А спустись на грешную землю и обыщешься этих примет. И через сотни-сотни лет Сибирь всё та же: тайга, буреломы и болота. Но её размах не размах, когда в природу вплетается человек. Позднее Хлебников сделал запись: «Где только рассеяны люди, там природа производит и всё нужное для их существования, - древесной коры довольно, [чтобы]  прикрыть наготу жителю жаркого пояса, а в суровых климатах нужна тёплая одежда, и для того водятся там звери, шкуры коих доставляют выгоднейшую одежду».
Он записал: «С первых шагов в Сибирь приветствую Ермака». В Кунгуре жили легенды о грозном первопроходце. Популярной была одна: как атаман заплутал с дружиной на Сылве и после зимовки оставил в память о себе городище  на кунгурской земле. Кирилл верил. Разве осмотренные в детстве пушечки Ермаковы и пищали в цейхгаузе на городской площади Кунгура не подтверждение?

Портрет Ермака (XVII век). О нем Кирилл Хлебников писал: «С первых шагов в Сибирь приветствую Ермака»

КОНЕЧНО, КУНГУРУ с Тобольском не тягаться. Вот где Ермаковы следы, всюду – в городище, в единственном на всю Сибирь каменном кремле, в говоре людском. Даже в Софийском соборе среди свечей и лампад колышется святой лик. Но по началу не до Ермака было. Въезд в Тобольскую губернию памятен для всех путешественников: «Дорога с последней станции отвратительная, кругом лес весь в болоте, и через болото проведена отвратительная дорога: гать насыпана невысоко, навален крупный зернистый песок, а в тонких местах сделана гать из брёвен». Людям интеллигентным они напоминали пианинные клавиши.
Караван Горновского - с двумя-тремя санями, возками и возом, в тарантасной упряжке из двух или трех лошадок - трудно добирался до Иркутска. Были ночёвки и столование на станциях, долгое ожидание смены лошадей и бессонница в дороге на безлюдье.
Когда подъёхали 30 марта 1801 года к Ангаре, увидели на противоположном берегу город: белеющий дом генерал-губернатора, церковь, монастырские строения, деревянные домики. Чудно, а туда добираются на самолёте. Так в те времена назывался паром, плывущий по течению.

Вид Иркутска (линогравюра). Таким увидел этот город Кирилл Хлебников 30 марта 1801 года 

ВЕСЬ АПРЕЛЬ и первую неделю мая 1801 года Хлебников провёл в Иркутске: «Здесь в конторе Американской компании обязался на год с проездом в Охотск и обратно».
На Камчатку добирался два месяца, равные прошедшему году по трудностям пути. Хлебников писал: «Беды и напасти, постигающие людей, более и скорее научают познавать благость Бога, чем непрерывное счастье и безмятежность покоя. Сквозь мрак своих понятий они чувствуют и видят высшую силу, неожиданно изводящую их из бездны зол, в которой по разумению человеческому, кажется, надлежало бы погибнуть. Побыв в школе бедствий, научаются осторожнее и действовать основательнее».
 Направление на Камчатку через Алдан и Якутию ямщики  ещё не освоили. Туда люди добирались вместе с торговыми караванами. РАК сама формировала такие «поезда». С лошадей на оленей перевьючивали кожаные кули со сливочным маслом, ящики с сухарями, другими дефицитными  продуктами и товарами. И люди, и животные вязли в болотах, страдали от мошкары, прятались от ветров в ржавом редколесье и по чавкающему под ногами мшанику продолжали движение. Люди по существу на руках к морю выносили поклажу и тягловую силу – оленей.
 После этих передряг Хлебников определил жизненное кредо: «Для людей постоянных в своей твёрдости есть общая аксиома: чем хуже, тем лучше! А для деятельного, быстрого  ума  без трудов нет удовольствия!».

Процент от дорожных потерь был велик. Не случайно главное правление РАК задумалось о смене маршрута. Решение проблемы нашли в идее кругосветных путешествий.

Продолжение следует.

Сергей Останин, иллюстрации из интернета

Искра Кунгур © iskra-kungur.ru

Назад | Главная | Распечатать