«Многие расстреляны совсем зря…». Белые пятна Гражданской войны

Бывшие красноармейцы на улице Киттарской (К. Маркса). 1920-е годы. Фото: Кунгурский музей-заповедник

- Вы Колчака нахваливаете, а разве не знаете, скольких кунгуряков белые расстреляли? – такой гневный вопрос услышал я от позвонившего мне по телефону вскоре после публикации очерка «Колчак носил меня на руках» («Искра», 20 декабря 2008 года). – 6 тысяч 628 человек!

Цифру эту я, конечно, как и многие кунгуряки, знал. В советские времена она всегда звучала на митингах, которые проводились 1 июля, в годовщину освобождения Кунгура от колчаковцев, на старом Вознесенском кладбище, возле памятника «борцам за советскую власть», погибшим в Гражданскую войну. И, как многие, принимал эту цифру на веру. Но кто и как подсчитал число жертв колчаковцев с точностью до человека? И сколько жертв красного террора, который был не менее страшен?

Владислав Одегов

Верна ли цифра?

Вопросы возникли сразу, как только стал искать источники, где впервые называется эта цифра. В книге «Из летописи земли Кунгурской» (автор-составитель директор Кунгурского краеведческого музея А.Н. Щеколдин, Пермь, 1967) сказано: «Колчаковцы на территории города и Кунгурского округа расстреляли и зверски замучили 6628 человек» (Белые вошли в Кунгур 21 декабря 1918 года и находились в нем до 1 июля 1919 года – В.О.). Историк И.С. Капцугович в книге  «Прикамье в огне Гражданской войны» (Пермское книжное издательство, 1969) пишет: «За время колчаковского господства в Кунгуре и уезде было расстреляно и замучено 6628 человек» (выделено мною – В.О.)

Цифра, как видим, одна, но по совершенно разным территориям!

Кто считал?

Так по уезду или округу сосчитаны  жертвы белого террора? А.Н. Щеколдин ссылается на «данные бюро общества содействия жертвам интервенции». Такое общество существовало в Советском Союзе с 1924 по1938 годы, однако следов его деятельности в архивах города и района найти не удалось.

Заведующая отделом истории Кунгурского музея-заповедника Лариса Елтышева сказала, что данные о жертвах белого террора взяты из кунгурской газеты «Искра» за 1922 год (номер, к сожалению, неизвестен). Если так, то цифра 6628 названа по Кунгурскому уезду.

Ряд исследователей в своих работах по Гражданской войне ссылаются на книгу «К десятилетию интервенции» (М. 1929 год), где даются сведения о потерях населения СССР – по материалам общества содействия жертвам интервенции. Отыскать эту книгу тоже  пока не удалось, но заведующая научной библиотекой Кунгурского музея-заповедника Наталья Шихвинцева в ответ на мою просьбу нашла альманах «Кунгурский округ Уральской области» (год издания 1925-й). Здесь в главе «Колчаковщина», на 61-й странице, сказано: «По данным Окружного Бюро Общества содействия жертвам интервенции, колчаковщина Кунгурскому округу дала 6628 чел. убитых, замученных и расстрелянных уроженцев округа…» Это пока самый ранний источник о жертвах белого террора, и речь тут идет о Кунгурском округе.

На порядок меньше

А что же современные исследователи? Есть ли у кого иные цифры? Есть! В учебнике «Страницы истории земли пермской» (Пермь, 1997), в главе «Лики террора» историк Андрей Суслов пишет: «В каждой из… волостей Кунгурского уезда белые расстреляли по 10-20 человек» (Выделено мной – В.О.). Число жертв, как видим, на порядок меньше! Хоть ссылку на источник этой информации историк тоже не указывает, но, скорее всего, эта цифра ближе к истине. Почему?

У меня на руках данные краеведа Ольги Красильниковой о жертвах белого террора по селу Ленск и прилегающих к нему деревням. В годы Гражданской войны Ленск (тогда село Степаново) было центром волости, входящей в Осокинский уезд. Ольга Васильевна назвала имена 15 человек, жертв белого террора - жителей села Степаново, деревень В-Мельница, Лужки, Щелчки, Савлек, Кокуй, Курилы, Воронино и других. Эта цифра, как видим, не противоречит данным доктора исторических наук Андрея Суслова (10-20 по волости). То есть, не трудно подсчитать, что в 25 волостях Кунгурского уезда белыми убито не более 500 человек. Кстати, в «Летописи земли Кунгурской», о которой говорили выше, пофамильно названы только 55 человек…

Скрывали 70 лет

Еще сложнее отыскать информацию о жертвах красного террора. В советские времена о них писали только в зарубежных изданиях. Завеса молчания была сорвана лишь в середине 80-х годов прошлого века. 7 июля 1990 года в газете «Вечерняя Пермь» (в «Искре» - 20 ноября) было напечатано расследование Т. Быстрых «Пьяный обыск». Неизвестная страница биографии пермского чекиста А.Л. Борчанинова», где рассказано о том, как в ночь на 6 февраля 1918 года карательный отряд из Перми зверски расправился без суда и следствия над председателем Кунгурского кадетской партии А.Г. Агеевым и его женой Т.В. Агеевой.

Красный террор – глазами очевидца

В 2010-2012 годах в нашей газете был опубликован один из дневников их дочери Валерии, где она поведала о трагических событиях, происходивших в Кунгуре в 1918 году. «В один ужасный день мы узнали, что в Кунгуре расстреляна почти вся интеллигенция, кто не удрал. Через некоторое время в газете появился сначала первый список расстрелянных, а затем второй. Погибли самые лучшие люди: Пономарев, С.Л. Сартаков, Порозов, двое Ануфриевых, Куталов, отец Влад Белозеров, отец Павел Соколов и масса других. Не осталось в Кунгуре почти ни одного кадета. Но единственная женщина (среди расстрелянных – ред.) была мама. Печальные вести пришли к нам из Кунгура. Не было там дома, где бы не было горя и слез».

Обратим внимание на выделенные мной в цитате слова: красные убили, по личным ощущениям Валерии, очень многих. Об этом же она свидетельствует в своем дневнике, когда после прихода в Кунгур белых, в декабре 1918 года, описывает процедуру опознания убитых, их похороны: «Во дворе Собора рыли огромную братскую могилу для всех расстрелянных, которых откапывали у вокзала. Выкопали первую партию в магазин Грибушина, где они и лежали в ожидании похорон... Покойников везли в закрытых гробах по одному или по два на дровнях. Многие нельзя было закрыть плотно, и я, хотя плохо, но видела ужасных покойников. Их было очень много, и в церковь их не занесли, а отпевали на улице» («Катастрофа», «Искра», 16 июня 2012 год).
 

«Сколько расстреляно - не знаю»

«Очень много». Но сколько? В книге С. Балмасова «Красный террор на востоке России» (Москва, «Посев», 2006 год) опубликованы списки кунгуряков, расстрелянных красными летом и осенью 1918 года. Там же – ряд документов, проливающих свет на механизм «красного террора», причем о нем говорят его непосредственные участники. Размах террора, творимого в 1918 году, достиг такого размаха, что в ноябре 1918 года в «работу» Кунгурской ЧК были вынуждены вмешаться военное руководство – штаб 3-й дивизии. Секретные материалы проверки Кунгурской ЧК (была начата 2 ноября 1918 года – В.О.) после взятия города белыми попали в их руки, сохранились и теперь находятся в фондах Государственного архива Российской Федерации.

В списках – 132 фамилии кунгуряков, убитых красными (в основном – в 20-х числах сентября 1918 года). Но это далеко не полный перечень. Из допроса члена Кунгурской ЧК Раевских:

«Вопрос: Вы выяснили, кого расстреляли и какие у вас имеются материалы об их виновности, и если есть какие-либо материалы, то предъявите их?

Ответ: Материалов нет никаких. Единственное, что у нас имеется, это список расстрелянных, и то неполный. Список этот мы получили от Следственной комиссии штаба 3-й дивизии Ефремова. В этом спискезначится всего 47 человек, это значительно меньше того, сколько было расстреляно на самом деле, я не знаю, за что многих расстреляли, многие были расстреляны совсем зря».

Да, права была Валерия Агеева: в Кунгуре тогда «не было дома, где бы не было горя и слез». Убивали совершенно невинных людей. Проверяющие, например, выяснили, что «есть лица, не значащиеся ни в каком списке, как, например, нидерландский подданный Мулин и служащий уездного отдела снабжения Овчинников. Их не включили ни в какой список. У Овчинникова осталось 4 детей и больная жена. Кроме того, были не включены в список расстрелянных: Куренбин, Лесников, Мельников, Язов, Сидоров. Кто они и что они - неизвестно. Куда они делись -тоже неизвестно».

Документы рассказывают, кто попадал в  расстрельные списки («все буржуи, замеченные в контрреволюции»), как (в том числе по указанию дружинников), что служило основанием для расстрела (даже слова из толпы «буржуй»), кто расстреливал («кунгурские коммунисты и железный батальон»).

Побег дьякона Красовцева

Редко кому из попавших в расстрельный список, удавалось остаться живым. В числе таких счастливчиков – священнослужитель, о побеге которого из-под расстрела мы рассказали в расследовании «Разгром Вознесенской обители» («Искра», 16 февраля 2006 г.) Этот эпизод стал известен благодаря журналисту Александру Шадрину, разговорившему бывшего чекиста Раевских. И вот теперь из книги С. Балмасова, где приведены показания помощника заведующего отделом Кунгурской милиции Калашникова, мы узнали, что побег совершил дьякон Шляпниковской волости Красовцев,«личность довольно подозрительная», но который, тем не менее, «за время нахождения в тюрьме допрошен не был». Произошел побег так. «Как только их повели на расстрел, дьякон попросил у Раевских позволения помолиться Богу, но в ответ на это получил удар в спину прикладом. Удар был настолько сильный, что он по инерции побежал, а потом, очевидно, решил, что останавливаться не стоит. Побежал он по направлению к городу. По нему были произведены несколько залпов, но безрезультатно. Дьякон сбежал».

Попытку побега совершил тогда еще один человек - «старик в белой рубахе», который «побежал вниз по направлению к железнодорожному мосту». Но ему не повезло: «при приближении к железнодорожному мосту дорогу ему пересекла его охрана. Старика схватили и на месте добили».

Расправились в тот день и с другими пленными: их,«закованных в ручные кандалы, увели на кладбище Ирени и там расстреляли. При этом получившие ранения, стонавшие и кричавшие, добивались прикладами».

Кто эти люди, мы уже никогда не узнаем. Со слов милиционера Калашникова, это степановские крестьяне, участники восстания, просидевшие в милиции не более двух часов, на которых от ЧК был получен приказ «ни в какие списки не вносить».

Как видим из показаний участников «красного террора», они сами не знают числа своих жертв, более того, стараются их преуменьшить. Подобная практика будет продолжена в работах советских историков: в их многочисленных статьях и книгах по Гражданской войне о жертвах «красного террора», написанных до 80-х годов прошлого века, вообще не говорится. Зато случаи белого террора описываются с ужасающими подробностями, а жертвы сосчитаны с точностью до человека. Но такая точность, как мы убедились, тоже вызывает сомнения. Еще один наглядный тому пример – памятник «борцам за Советскую власть (1918-1919)» на старом Вознесенском кладбище. Мы не знаем ни имен похороненных там людей, ни их числа.

Памятник на братских могилах борцам за Советскую власть (1918-1919). Мы не знаем, сколько человек и кто здесь похоронен

Фото: Владислав Одегов

Искра Кунгур © iskra-kungur.ru

Назад | Главная | Распечатать